По просьбе граждан г. Костромы о воспрещении вывозить икону Феодоровския Божия Матери из г. Костромы
Началось 17 октября 1858 года
Кончено 17 января 1861 года
(л. 1)
[Внизу листа помета: Слуш. 12 нояб. 1858]
В Святейший Правительствующий Синод,
исправляющего должность костромского градского головы костромского 2‑й гильдии купецкого сына Николая Васильева Стоюнина и нижеподписавшихся костромских граждан,
покорнейшее прошение.
Более шести веков протекло, как Царица Небесная приняла под особенный покров Свой город Кострому, явлением и прославлением всечестныя иконы Своея, нарицаемыя Феодоровскою. С того времени город наш, дотоле незначительный и малоизвестный, начал благоукрашаться и процветать, и даже впоследствии соделаться колыбелью благословенного царствующего Дома Романовых. Все происходившие до настоящих пор события служат к неотразимому только свидетельству, что Всемощная Заступница постоянно бдит над благоденствием Костромы, и потому благоговейное почитание к чудотворной иконе Ея со стороны костромичей не имеет пределов: почти каждый считает священным и непременным долгом своим по крайней мере единожды в неделю посетить соборный храм, в котором она находится, и там испрашивать себе и семействам своим небесного покровительства; молитвословия и молебные служения, можно сказать, никогда не умолкают.
(л. 1 об.)
В минувшем сентябре месяце, именно 24 числа, жители Костромы были поражены сколько неожиданным, столько вместе и тяжким испытанием: неизвестно по просьбе какой-то особы Феодоровская икона Богоматери, с разрешения местного Преосвященного, отпущена в Галичский уезд, с лишком за сто верст. Сиротство жителей оказывается весьма болезненным; уныние овладело умами и сердцами всех; некоторые даже усвоили себе убеждение, что Небесная Заступница, неисходно присутствовавшая в черте города в течение многих столетий, не благоволит более продолжать Свои щедроты жителям его, как бы потерявшим к Ней свое благоговейное уважение.
Мы не говорим уже о разных неудобствах, с которыми всегда должна быть сопряжена перевозка святыни в столь отдаленный край губернии; здесь необходимым считаем то объяснить, что раз сделанный опыт свободного приглашения святой иконы на чужбину поведет за собой беспрестанные подобные тому случаи. Но не излишне упомянуть и о том, что истинная преданность христианина Богоматери познается не из гласного, публичного к Ней почитания, а из простого и, по возможности, сокровенного от посторонних взоров благоговения. После этого много и очень много найдется лиц, которые, располагая сильными средствами, будут временно и безвременно испрашивать к себе за сотни верст икону Владычицы и при содействии епархиального начальства оставлять нас осиротелыми. Прихотливым желаниям богачей и меры невозможно определить на будущее время.
В последствие чего убеждаемся всепокорнейше просить – не благоволено ли будет, для прекращения ропота жителей Костромы и для возвращения душам их мирного успокоения надеждой на покровительство Небесной Царицы, воспретить впредь отправление (л. 2) чудотворной иконы Ея Феодоровския из города в отдаленные пределы губернии, чрез что предотвратятся и более важные последствия, могущие проистекать в подобных случаях и от подобных настоящему распоряжений епархиального нашего начальства, сделанных им еще прежде в минувшем мае месяце чрез отправление той иконы в посад Судиславль.
1858 года октября дня.
К сему прошению исправляющий должность градцкого главы кандидат костромской 2‑й гильдии купецкий сын Николай Васильев Стоюнин руку приложил.
К сему прошению руку приложили:
[12 подписей]
(л. 2 об.)
[12 подписей]
(л. 3)
[31 подпись]
(л. 3 об.)
[34 подписи]
(л. 4)
[31 подпись]
(л. 4 об.)
[20 подписей]
(л. 5)
В журнале Святейшего Правительствующего Синода 12 ноября / 4 декабря 1858 года под № 23 записано
Святейший Правительствующий Синод слушали прошение граждан г. Костромы, полученное 17 минувшего октября, о воспрещении отправлять чудотворную икону Феодоровския Божия Матери из города Костромы в отдаленные места губернии. Приказали: Прошение сие препроводить при указе к Преосвященному епископу Костромскому Платону – для доставления по оному своих соображений и заключения с возвращением самого прошения.
Протоколист [подпись неразборчиво – вроде Садов]
[Внизу помета: Исполнено 15 декабря 1858 г.]
(л. 6)
[Вверху листа пометы: № 1210. 12 февраля 1859. К докладу. № 130. 1 ст. 1 эк. II отд.]
[Внизу листа помета: Слушано 23 марта 1859 года / 2 мая 1860 г.]
Святейшему Правительствующему Синоду
Платона, епископа Костромского и Галичского
донесение.
Во исполнение указа от 15 декабря за № 12650‑м, которым предписывается мне представить заключение по прошению некоторых из граждан города Костромы о воспрещении носить святую Феодоровскую икону из города в отдаленные пределы епархии, имею долг донести Святейшему Синоду, что в сем прошении ясно не (л. 6 об.) указаны причины, по коим бы надобно было воспретить отправление святой иконы сей вне черты города, но при рассмотрении можно открыть следующие причины:
1. Первая причина представляется выраженной в следующих словах прошения: «Некоторые (будто бы) по поводу отправления иконы Божией Матери в город Галич усвоили себе убеждение, что Небесная Заступница, неисходно присутствовавшая в черте города в течение многих столетий, не благоволит более продолжать Свои щедроты к жителям его, как бы потерявшим к Ней свое благоговение». Причина (л. 7) сия а) опровергается событиями; ибо святая Феодоровская икона Божией Матери ежегодно, с разрешения моих предместников, вывозима была в разные места губернии, например в села Аминево, Сумароково, в город Судиславль и другие, и ежегодно совершаются крестные ходы с сей иконой за черту города: 16 августа в Спасо-Запрудненскую церковь и накануне дня Пятдесятницы в Ипатьевский монастырь, в котором икона в это время всегда остается на трое суток. Причина сия б) противна православному догматическому учению о лице Пресвятой Девы Марии и выражает грубое (л. 7 об.) суеверие, что будто бы присутствие Божией Матери в каком-либо месте привязано к иконе Ея.
2. Вторая причина представляется в следующих словах прошения: «Истинная преданность христианина Богоматери познается не из гласного, публичного к Ней почитания, а из простого и по возможности сокровенного от посторонних взоров благоговения». Если признать эту причину справедливой, то временное удаление святой иконы из Костромы нимало не препятствует истинной преданности и сокровенному благоговению к Божией Матери (л. 8) и со стороны просителей. Но эта причина заключает неправославное понятие о почитании Божией Матери. Православная Церковь учит, что недостаточно одного внутреннего, сокровенного почитания Божией Матери, но со внутренним непременно должно быть соединено и внешнее, общественное, именно – совершение общественных служений и молений в честь Ея, поклонение Ея святым иконам и проч[ее].
3. В всем прошении выражается нежелание, чтобы кто-либо другой, кроме жителей Костромы, пользовался духовными дарами, источаемыми от чудотворной (л. 8 об.) Феодоровской иконы Божией Матери, или зависть к духовным дарам. Но у Бога нет лицеприятия; Божия Матерь подает милости Свои неоскудно всем, с верою и любовию прибегающим к Ней, а зависть к дарованиям духовным есть грех против Духа Святого.
Итак, все три вышепоказанные причины не только не могут быть признаны сколько-нибудь уважительными, но крайне предосудительны.
4. В прошении выражено опасение за целость святой иконы и ее украшений при отправлении ее в уезды губернии. Но по этому опа(л. 9)сению не надлежало бы выносить из собора святую иконы в домы граждан и особенно в приходские города Костромы церкви, в которых она в храмовые праздники остается на сутки, иногда и на двое суток, под охранением местного причта или даже одного сторожа церкви. Между тем как в пути икона была сопровождаема тремя членами собора и двумя человеками прислуги; и кроме их неотлучно в церкви при ней находился церковный староста кафедрального собора. Если же когда и где особенная может предполагаться опасность или какое-либо затруднение, туда и тогда и не дается (л. 9 об.) разрешения брать икону.
5. Наконец, в прошении представляется причиной общий (будто бы) ропот и общее уныние жителей города по случаю отправления святой иконы из Костромы. Это, если бы справедливо было, можно бы признать заслуживающим внимания. Но несправедливость сего обличается самым прошением; оно не подписано ни одним чиновником, ни одним дворянином, и из купеческого сословия подписано только немногими, без участия градских – головы и думы. Притом ни один из самых подписавших прошение не спросил меня – с моего ли дозволения была поднимаема (л. 10) икона и куда; ни один из них ни прежде, ни после подачи прошения не изъявил мне ни одного слова неудовольствия, или скорби, или уныния по сему делу. Напротив, было едва ли не всеобщее неудовольствие на подписавших прошение, которым это негодование общее было так известно, что они не решились послать своего прошения в Святейший Синод чрез костромскую почтовую контору, по ложному опасению, чтобы прошение их не было удержано гражданским начальством или благонамеренными гражданами. С октября месяца по январь едва ли был хотя один день, в который (л. 10 об.) бы не являлись ко мне лица всех сословий не только из Костромы, но из всей губернии с изъявлением самого сильного негодования против подписавших прошение, как посягнувших на права священной власти, и живейшего участия относительно меня; а чиновники и граждане города Галича письменно чрез прошение на мое имя выразили свои чувства по сему делу. Разумнейшие и лучшие из купеческого сословия неоднократно изъявляли мне свою глубокую скорбь, считая для своего сословия бесчестием это прошение и опасаясь гнева Божия за незаконное вмешательство их собратий в действия священной власти. (л. 11) И действительно, несчастные случаи, бывшие с некоторыми из подписавших прошение, молвой народной считаются наказанием Божиим за их прошение.
Итак, из сказанного выше открывается, что нет ни одной уважительной причины к запрещению выносить икону за черту города Костромы и в уезды Костромской губернии.
Напротив, есть причины, по коим нельзя сделать сего запрещения без сильного волнения народного и без явного вреда благочестию.
1. Два крестных хода с Феодоровской святой иконой (л. 11 об.) Божией Матери совершаются в места, состоящие за чертой города в уезде – в Спасо-Запрудненскую церковь, место явления святой иконы, и в Ипатьевский монастырь. Эти крестные ходы, вероятно, современны самому явлению иконы; на них собираются богомольцы из дальних мест. Как же теперь уничтожить эти ходы по нежеланию некоторых людей, водимых не благочестием, но какими-то чуждыми сему видами? И справедливо ли будет запретить принимать святую икону в свой дом только епархиальному архиерею, живущему в уезде, когда может принять ее в свой дом (л. 12) каждый житель города Костромы?
2. Бывают случаи общественных бедствий, где немедленным пришествием святой иконы может быть возбужден и оживлен дух народный. Так, мне лично известно, в Казани в 1842 году, когда по случаю бывшего страшного пожара по крайней мере тридцать тысяч человек остались без крова, уныние было всеобщее, все дела остановились, гражданское начальство не знало, что делать. Но как скоро по распоряжению бывшего тогда архиепископа Владимира привезена была из Семизерной пустыни Семизерная (л. 12 об.) чудотворная икона Божией Матери, тогда все ободрились, успокоились в преданности Богу и принялись за свои дела. Могут быть подобные случаи (от которых избави Бог) и в Костромской епархии. Ужели должно отнять у костромского архиерея это сильное средство для возбуждения и оживления духа благочестия и лишить его драгоценного права быть утешителем народа среди бедствий? Между тем как особенно нужно усиливать духовные средства в Костромской епархии, которая есть, как известно, гнездо расколов всякого вида.
3. И в дни радости, (л. 13) по моему мнению, не в праве архиерей отказать просящим в дозволении освятить их домы чрез принесение местной святыни. Посему в сентябре месяце я не счел себя вправе отказать в дозволении принять Феодоровскую икону Божией Матери не какой-то особе, как несовестливо написано в прошении, но галичского девичьего монастыря игуменье с сестрами, ибо нет в Костроме ни одного, кто бы не знал сего. Это было по случаю освящения монастырского храма. Огромный храм строился сестрами около двадцати лет, решительно без всяких собственных средств, только (л. 13 об.) по вере их в Господа Бога и по упованию на Него, скудными сборами от доброхотных дателей. Каждый камень, можно сказать, был облит слезами их, а все построение храма было дивным делом Промысла Божия. Зная все сие, мог ли я отказать им в утешении принять святую икону за все их скорби, болезни и труды, понесенные в построении огромного храма, чертеж которого они не сами избрали, но приняли из послушания от Святейшего Синода? Принесение Феодоровской иконы Божией Матери в галичский монастырь было истинной Пасхой не только для сестер обители галичской, но и для (л. 14) всех граждан города Галича и жителей окрестных селений. Молящиеся всякого звания и возраста почти не выходили из монастырского храма, где была поставлена святая икона. В продолжение трех дней освящения трех престолов, в каждый раз я около двух часов шел из церкви, благословляя православных, которые в самых восторженных кликах изъявляли благодарность за то, что они видят святую икону среди своего города. Так утешительно и отрадно им было видеть в своем городе святую икону, что чиновники и граждане города Галича взошли ко (л. 14 об.) мне особенным прошением, чтобы ежегодно в определенное время была приносима к ним святая икона, о чем я имею долг в свое время представить на благоусмотрение Святейшего Синода.
Изъяснив все сие пред Святейшим Синодом, я полагаю: 1. Не должно воспрещать костромским архиереям давать дозволение отправлять святую Феодоровскую чудотворную икону Божией Матери вне черты города и в уезды, как в крестные ходы, с самых древних времен бывающие (в Спасо-Запрудненскую церковь и в Ипатьевский монастырь), (л. 15) так и без крестного хода, по частным приглашениям и для возбуждения и поддержания духа благочестия; но только чтобы это дозволение было даваемо с должной разборчивостью и строгим вниманием, с соблюдением всех существующих узаконений и также надлежащих предосторожностей относительно самой иконы и ее украшений, что неизменно доселе и соблюдалось и соблюдается как моими предшественниками, так и мной. 2. Подписавших прошение, как обнаруживших пред самим Святейшим Синодом суеверное понятие о лице Пресвятой Девы Марии (л. 15 об.) Богородицы и неправославное учение о почитании, Ей подобающем, поручить попечению и наставлению благонадежных духовных лиц, чтобы они совокупно с местными приходскими священниками, духовными отцами их, преподали им православное учение о лице Пресвятой Девы Марии Богородицы, о почитании, Ей подобающем, и внушили им, что у Божией Матери нет лицеприятия и что Она подает неоскудно Свои милости всем, с верою и надеждою прибегающим к Ней; а нежелание, чтобы и другие, подобно нам, пользовались дарами Ея, (л. 16) есть грех против Духа Святого, который не оставится ни в сей, ни в будущий век.
Представляя сие мое мнение на благоусмотрение Святейшего Синода, имею долг возвратить и прошение некоторых из граждан города Костромы.
Вашего Святейшества
нижайший послушник Платон, епископ Костромской и Галичский
[В левом нижнем углу:]
№ 31‑й.
31 генваря 1859 года
Заключение по прошению некоторых из граждан города Костромы о воспрещении выносить вне черты города Феодоровскую икону Божией Матери.